«А как хорошо теперь на Кавказе, – думал он, с отвращением поглядывая по сторонам. – Ветки деревьев абрикосов и персиков усыпаны розовыми и белыми цветками, влажная земля парит. И главное – каждый день с голубых небес светит ласковое и почти по-летнему жаркое солнышко. Идиллия!
И тут очень некстати он вспомнил майские дни в Чечне два года назад, и действительно ярко светившее солнышко. И уже зеленые деревья. И трупы солдат и боевиков, валяющиеся вокруг холма со старым колодцем. А также сложившиеся пустые камуфляжки, из которых испарились тела наших десантников.
И передернул плечами. Нет, уж лучше такая вот промозглая весна и серое небо в тучах… Зато мирные… (подробнее об описанном выше читать в первом романе цикла У Крайней Линии или Проклятые души).
Получасом позднее они стояли на высоком откосе карьера. И, словно по заказу, прямо под ними вдруг словно бы зашевелилось что-то живое, и начало вздрагивать, а в такт этой дрожи вдруг заходила ходуном почва у них под ногами, и волны этой дрожи поплыли и пошли в стороны, заставляя подрагивать все вокруг…
Люди едва устояли на ногах.
– Давайте все по машинам! – крикнул Поперечный, и люди споро расселись в оба автомобиля и отъехав километра два в сторону трассы, остановились. Здесь дрожь была хотя и сильной, но недостаточной, чтобы сбить кого-либо с ног. И не сопровождалась шумом трущихся друг о друга песчинок.
Выйдя из автомашин, все сгрудились вокруг Поперечного, набирающего номер телефона Денисова.
Коротко и четко обрисовав Виктору ситуацию у карьера, он получил такой же короткий ответ:
– Сейчас буду с вами!
С помощью Майка и Бай, не получивших пока ответа галакомпа, Денисов уже через несколько минут был материализован прямо в автомобиле у поворота с 92-го километра трассы на грунтовую дорогу, ведущую к карьеру. И включив передачу, споро двинулся в сторону ожидавших его вдалеке людей.
Которые, естественно, ничего этого пока не видели – расстояние до карьера было почти 5 километров.
Однако вскоре все они – Денисов, Поперечный, Генцель и Терёшин со своими сотрудниками уже вновь стояли на краю откоса карьера.
Дождавшись начала подземных толчков, они отошли подальше от края.
– Ну, что это может быть? – спросил Виктора Генцель, снимая очки.
– Сейчас узнаем!
И, подойдя к Поперечному, негромко сказал, наклоняясь к уху подполковника:
– Я отъеду к трассе, не стоит никому видеть того, что им видеть не следует.
Подполковник понимающе кивнул и скомандовал всем:
– По машинам! Отъедем на километр-два и будем ждать подмоги!
Виктор, доехав до шоссе, выезжать на него не стал, а вышел на связь с Майком и Бай. Те всё еще ждали результатов запущенной ими исследовательской программы.
Обрисовав ситуацию, Виктор попросил прислать нужные приборы и кого-нибудь из бойцов отряда в помощь.
И скоро рядом с ним материализовался автобус, в котором за рулем сидела улыбающаяся Рысь – Акико.
Первое, что сделал японка, это вышла из автобуса и подойдя к стоявшему возле своего автомобиля Виктору, поднялась на цыпочки и ласково поцеловала командира отряда в губы.
И Виктор подумал, что дисциплина в отряде разболталась. Но тут Акико сказала:
– Простите, командир! Это, конечно, нарушение субординации, но я так соскучилась! Да ведь и нет никого вокруг!
Денисов не удержался, улыбнулся и тоже ласково поцеловал Рысь, легонько коснувшись затем ладонью копны ее густых длинных волос. И, подумав: «Ёлки-палки! Никакие преобразования галактиан не переделают земную женщину!», сказал:
– Ладно! Ну, что вы привезли?
– Всё, что вы заказывали! Пойдемте в автобус!
Рысь, представленная офицерам милиции, как сотрудник южносибирского представительства японской фирмы Сони, попросила всех отъехать.
Замеры того, что находилось под слоем песка, снимки объекта и другие данные были представлены подошедшим поближе и ожидающим результатов офицерам.
Передавая снимки из рук в руки, офицеры изумленно охали и ахали. Потому что держали в руках великолепного исполнения снимки погребенного песком гигантского карьерного самосвала БелАЗ.
– Вот вам и разыскиваемый автомобиль! – сказал спустя пять минут Поперечный милицейским офицерам во главе с Терёшиным.
– Так как же… – сказал кто-то из группы. – Мы же джип разыскиваем!
– Ну, был джип, – ответил ему Денисов. – Стал самосвал.
И пресекая разговор, который уже свернул не туда, куда следовало, сказал:
– Пока доедем – начнет темнеть! Давайте-ка завтра соберемся прямо в гостинице и обсудим всё!
– А как же наш автомобиль? – спросил Терёшин. – Бросим всё так, как есть?
– Трогать что-либо запрещаю! – ответил ему Поперечный. – Но наблюдать издалека не помешает. Мы поедем, а вы со своими товарищами возвращайтесь в Грубино. И организуйте своими силами наблюдение. Пусть в километре-полутора от карьера круглосуточно в машине находится кто-то из ваших сотрудников. Смены часа по три, в общем, организуйте всё! И доложите начальнику УВД о том, что автомобиль найден. Это ведь ваша заслуга, верно? А подробности я ему доложу сам!
Через несколько минут кортеж из двух легковых машин быстро летел по почти пустой в это время суток трассе в сторону города.
Что касается Рыси, то её автобус быстро обогнал их и ушел вперед.
Официально японка, получив благодарность от руководителей групп Поперечного и Терёшина, отправилась обратно в представительство фирмы, в Южносибирск.
На самом деле путь ее лежал в окрестности Затайгинска, к болоту. И с помощью Майка она должна была его проделать быстро.
Информация от Бай и Майка поступила Денисову, когда все они уже вернулись в Южносибирск, поужинали и разошлись по номерам.
Информация была неутешительной. Виктор, обдумав её, понял, что они вновь вынуждены топтаться на месте и ждать…
Денисов стоял у окна и смотрел сквозь стекло – за ним снаружи творилось, можно сказать, форменное безобразие.
Ну действительно, в самом разгаре весны за окном то в одну, то в другую сторону то и дело проносилась форменная сибирская шуга – тысячи мельчайших жестких снежных шариков взметывались ветром то вверх, то по сторонам, а иногда заворачивались в маленькие белые смерчики. Падая же на землю, эта снежная пыль тут же начинала таять, смешиваться с грязью, на белесой пороше моментально проступали темные пятна.
В общем, погода могла быть охарактеризована лишь одним словом – унылая. И всё!
